На взлет идут штрафные батальоны. Со Второй Мирово - Страница 35

– Юра, дверь!

Двери уже разблокированы с центрального пункта, чтобы открыть, нужно лишь коснуться сенсорной панели с надписью на межязыке «откр.», а потом закинуть в створ активированную светошумовую гранату. Выждать пару секунд и ворваться в очередной блок И там уж действовать по обстоятельствам.

Кажется, что никого нигде нет, но офицеры настороже. Враг может быть везде. Даже если его нигде нет. Пока нет.

Так… А это что?

С левой стороны тоннеля отвалена в сторону огромная термоизолирующая дверь. Словно пещера Али-Бабы из арабских сказок, только открытая. Или, скорее, гигантский холодильник. Блестящий металл двери покрыт изнутри инеем, капли конденсата стекают вниз, оставляя за собой сверкающие в свете фонарей дорожки, на полу уже натекла приличная лужа.

– Товарищ капитан…

– Вижу, Нияз, вижу. Осторожнее.

Трое бойцов в боевых скафандрах приближаются к распахнутой темной пасти. Благодаря включенной системе нанокамуфляжа они почти незаметны, так, смазанные движущиеся пятна в полутьме коридора.

– Гранаты. Раз, два… давай!

Мгновенная вспышка, которую не могут до конца приглушить даже светофильтры шлема. И мощный звуковой удар, с которым еле-еле справляются аудиодемпферы.

Нияз выскочил вперед, поводя стволом винтовки из стороны в сторону. Нохча не должен стоять позади, нохча должен быть первым.

Хороший принцип. Правильный. Но не сейчас, не сейчас…

– Свет!

Нияз упал на колени и вопреки приказу комбата откинул забрало. Не хватало воздуха, хотя система жизнеобеспечения брони работала в штатном режиме, и он дышал открытым ртом, хватая морозный воздух. Очень морозный. С каким-то едва уловимым железистым запахом.

Настоящий нохча не может блевать от отвращения. В двенадцать лет Нияз Дзахоев впервые взял в руки кинжал. Он резал барана, но не блевал, хотя было страшно, очень страшно, а тут?

А тут не бараны…

Впрочем, он и не блевал. Ему просто было плохо. Не физически – морально. Душе было плохо…

Через забившую уши горячую вату донесся голос капитана Ильченко:

– Нияз! Нияз! Что у вас там? Лейтенант Дзахоев, мать твою, доложите обстановку! Нужна помощь?

Лейтенант прошептал успевшими замерзнуть губами:

– Смотри сам, командир, смотри сам…

И направил встроенную в шлем камеру, ведущую запись боя, подсветив ЭТО лучом мощного десантного фонаря.

Оставшийся в командирском БТРе Ильченко всмотрелся в транслируемую картинку и онемел. Автоматически он нажал клавишу записи, совершенно позабыв, что регистрируемая встроенными в боевые скафандры камерами информация и так копируется на микропроцессоры шлемов и командирские планшет-компы.

Это был холодильник. Огромный такой холодильник с запасами мяса. Ведь ящеры плотоядны, им нужно есть. Вернее, их нужно кормить, словно животных в зоопарке. Или готовых выполнить любой хозяйский приказ служебных собачек Мясом. Поскольку в нем так много белка и витаминов…

Вот они и сделали запас мяса.

Человеческого.

Они тщательно разделали женщин и детей. Видимо, у мужчин мясо оказалось жестче, поэтому мужских тел практически не было.

Ноги и руки – отдельно.

Отдельно филейные части.

Отдельно груди.

Отдельно выпотрошенные тела. Или все-таки туши?

Склад еды.

Теперь Нияз знал, что такое ад. Промерзший, со сверкающим в свете фонаря инеем на блестящем металле. С каплями конденсата и лужицей на полу.

И вокруг тебя разделанные тела твоих женщин и твоих детей. Твоих, да. Любая женщина и любой ребенок из твоего рода – твоя женщина и твой ребенок А ныне – все человечество твой род. А ты сидишь и кричишь. Потому что не смог их защитить…

После того что ты увидел – разве ты воин?

Нияз пришел в себя, когда лейтенант Юра и лейтенант Марат вытащили его в коридор.

Губы Марата тряслись, а Юра был бледен, как смерть.

– Нияз, ты как?

– Я хочу убивать, ребята… Я хочу убивать… И теперь я буду убивать их. Всех. Пусть потом под трибунал, пусть. Мне не страшно. Но пленных я здесь брать не буду, клянусь…

…Это жуткое место десантники обнаружили, в общем-то, случайно, перед тем с ходу разгромив одну из главных баз ящеров, помеченную на электронных картах маркой «2». Рукотворных крокодилов содержали в огромных загонах под открытым небом, благо мягкий климат Агрона вполне это позволял. Ограждались загоны четырехметровым решетчатым забором, увитым поверху спиралями колючей проволоки под слабым, но ощутимым для рептилий электротоком – похоже, хозяева не слишком-то доверяли своим «зверушкам», во всех смыслах предпочитая держать их от себя на расстоянии. Впрочем, ящеров подобное отношение, похоже, ничуть не задевало. Внутри загонов был небольшой пруд с бетонированными берегами, кормушка и даже нечто вроде спортивного городка, где вовсю резвился молодняк Взрослые рептилии в основном дремали в импровизированных гнездах, сложенных из какого-то хлама, дожидаясь очередного кормления или сигнала тревоги. Ни оружия, ни какой бы то ни было амуниции при ящерах не наблюдалось, что, впрочем, казалось совершенно логичным.

Хозяева рептилий – а точнее, охрана этого загона-лагеря – обитала неподалеку, в небольшом городке из десятка зданий, большинство которых являлись чем-то средним между казармой или добротным бараком. Чуть поодаль размещалась стоянка транспорта, в основном, гражданского образца флаеров и большегрузных транспортных гравилетов, использовавшихся, надо полагать, для переброски ящеров. Никакой охраны не наблюдалось, не было ни вышек с часовыми, ни пеших патрулей, но никто из офицеров не сомневался, что ее успешно заменяют электронные системы, наверняка во множестве размещенные по всему периметру.