На взлет идут штрафные батальоны. Со Второй Мирово - Страница 71

…Костер начал потихоньку прогорать, все реже и ленивее постреливая в звездное небо крохотными светлячками искр. Огненные блики играли на лицах сидящих вокруг людей, усталых, но довольных сегодняшним рабочим днем. Компания в этом сезоне подобралась пестрая – трое студентов-историков (двое из которых, между прочим, женского полу), ксенобиолог, два профессиональных археолога и курсант-выпускник академии ВКФ. Говорить уже не хотелось, пить тем более, а когда не хочется ни говорить, ни пить, самое время петь. Желательно, под гитару. Точнее – именно под гитару, благо гитарист в отряде имелся, и неплохой. Тот самый Алексей, что обрадовал вернувшихся в лагерь товарищей ценной находкой.

– Леш, спой что-нибудь военное, как ты умеешь? Про Последнюю войну, а? Из тех песен, что твой отец собирал? – попросила Надия, третьекурсница истфака местного университета. И посмотрела в лицо парня огромными бархатными глазищами, в которых отражались звезды и искры засыпающего костра. Одна из подобных искр несколько дней назад проскочила и между молодыми людьми, но пока еще не разрослась в душе всепоглощающим костром Любви.

– Да ну, лень… – отозвался Алексей, но товарищи наперебой поддержали просьбу девушки. Точку в обсуждении строгим голосом поставил руководитель партии, археолог земного филиала МАН Дмитрий Валерьевич:

– Не отлынивай, Алексей! Ты ведь будущий офицер, между прочим. Элита! И отец у тебя воевал, а уж про прапрадеда твоего знаменитого я и вовсе молчу. Скромность тоже хороша в меру. Так что бери инструмент, Крупенников, и вперед…

И курсанту ВКА Алексею Крупенникову пришлось идти в палатку за гитарой.

Чтобы несколькими минутами спустя над погруженным в темноту лагерем разнеслись строки, написанные полвека назад замполитом Яшей Финкельштейном.

Гимн тех, кто когда-то пришел в этот мир, чтобы его спасти:

Бойцы идут по звездам,
Штыки уходят в бой.
Там будет все не просто,
Но мы придем домой.
Не все – а это значит,
Что те, кто не придет,
Останутся на звездах.
Их вечность – небосвод.
Штрафбатом мир измерен
С начала до конца.
Шагайте, офицеры.
Не мы? Кто кроме нас?
Есть мир – а мы защита,
Его бронежилет.
Любовью мир пропитан.
И смерти больше нет!
Штрафбат идет по звездам.
Штрафбат уходит в бой.
Штрафбату все не сложно.
К Победе и Домой!..

Одесса-Вятка, 2011

Сайт автора –

Форум авторов – http: / /forum.amahrov.ru

Дополнение

Из записной книжки заместителя по политической части офицерского штурмового батальона, старшего лейтенанта Якова Финкельштейна, героически павшего при исполнении воинского долга на планете Агрон.

Мы чужие на этом свете.
Но свои мы свету чужому.
Мы идем по чужой планете.
Мы идем от неба к дому.
Мы идем от дома к небу.
Мы идем восстанавливать кров.
Мы живем лишь вином и хлебом.
Мы – это плоть и кровь.

* * *

Когда мы вернемся – к небу приглядись.
Видишь звезда? Посмотри тогда вниз.
Там закопаны мы. А под нами…
Километры земли.
Там мантия
И прочие литосферы.
Там кипит огонь, а потом опять.
Граниты, базальты и черноземы поверху.
И снова вода, и воздух.
И снова звезда.
Сверхновая.
Это – мы!
Мы мигаем тебе морской синевой наших глаз.
Чтобы помнили,
Что это не только наша судьба.
Это твоя судьба.
Идти к небу.
Штурмовать небо.
Жить в небе.
Быть небом.
Быть собой.
Мы…
Сверхновые…

* * *

Посвящение некой N.

Прости, что я не вернулся с войны.
В тот день мне некогда было.
Меня убили – прости меня.
За то, что тело остыло.
Я шел по приказу. И не в атаку.
Я в штаб с пакетом шагал.
Ты шла на работу. Работать надо.
Прически делать. А я умирал.
Случайная мина. Был перелет.
Ты стригла парнишку под «ноль».
Горячий осколок порвал мне живот.
Палец порезала – тоже боль.
Был бы рядом – поцеловал.
Лизнул бы кровь твою.
Заклеил бы ранку пластырем.
Я говорил, что люблю?
Прости, что я не вернулся с войны.
Прости, что вырастет сын сиротой.
Прости, что некогда было жить.
Прости, что останешься ты вдовой.

* * *

Между мной и тобой – кусочек хлеба.
Один.
На двоих.
Возьми себе.
Мне будет стыдно, если я возьму.
Между тобой и мной – осколки неба.
Расчерченные трассерами.
И осветительными ракетами.
Мне будет стыдно, если я это отдам тебе.

* * *

Когда ты мне шептала ночью «люблю»,
Я прятал глаза.
Я не знал, что такое любовь.
Однажды я понял, что такое любовь.
Когда выкручивал взрыватель, а он шипел.

* * *

Есть такое слово – Родина.
Родина – она как Бог.
Откажись от Родины —
И Бог откажется от тебя.

* * *

Умирать – страшно.Но умирать – не страшно.

* * *

Когда я вернусь – улыбнись.Обними, поцелуй, прижмись И не отпускай. Не отпускай!Война начнется – не отпускай!Я не хочу идти на войну.Я окунулся в твою волну.Я прижался к тебе. Не отпускай.Не отпускай… Не отпускай!Я вернусь к тебе!Я люблю тебя!Я встаю и иду… Не отпускай!Я застегнулся… Не отпускай…Шнурки на ботинках. Не отпускай!Я вдыхал тебя! Не отпускай!Я входил в тебя! Не отпускай!Ты осталась во мне! Не отпускай!Прости, любимая…Надо идти.

notes

1

«К г i е g s Ь г о t» (военный хлеб). Немецкий «эрзац-хлеб». Состав: 55 % ржи, 25 % пшеницы и 20 % картофельного порошка, сахара и жиров.

2

Лейтенант Дзахоев прав, это действительно так. «Шахид» – означает «павший за веру, мученик, свидетель», а вовсе не террорист-смертник, как, увы, принято сейчас считать… В терминологии шариата термином «шахид» обозначают павшего в справедливой войне с агрессорами, защищая ислам и свободу соблюдения и изучения мусульманами своей религии.